Зимний день короток, но с наступленьем темноты кочевье оленеводов не прекращается.

Тундровики встают ни свет, ни заря, разбирают чум, запрягают оленей и трогаются в путь. Ставят чум на новом месте уже в темноте. За Уралом эта темень действует как-то более угнетающе, усыпляюще.

Несмотря на дальность пути, Элько впервые дали править упряжкой, не чьей-то, а своей. Нарты, упряжь, упряжные олени были приготовлены специально для него, чем он очень гордился. Из-за своего нового положения  самостоятельного ездока, он стал вести себя сдержаннее. Бывают такие люди, которые своим молчанием красноречивее любого умельца в слове.

Сандра осторожно подошла к его нартам – погладила амдюр – шкуру, которая разостлана нарте и крепко привязана верёвкой. Шкура  была мягче, чем у взрослого каюра. Украшения из красной ровдуги – тонко настриженные полоски над лбами его упряжных оленей, казались игрушечными, но они были сделаны по-настоящему. Опояски на пимах  Элько также были новенькие и настоящие. Всё это подарено в день его рождения.

«Мне бы такой подарок ко дню рождения, тоже зря не болтала бы, а только поглядывала важно. Мой день рождения идёт следом за Элькиным, значит, скоро будет и у меня своя упряжка. Брат Микул ремни какие-то новые натягивал», – вконец повеселела Сандра. Она не знала, когда её день рождения, но раз  не было особенного к ней внимания, значит, всё ещё впереди.

В один прекрасный день брат Микул вместе с другими молодыми людьми стойбища поехал в близлежащее селение за продуктами. По возвращении, он протянул Сандре ткань красного цвета с синими цветочками.

– Это тебе на платье. Сёстры сошьют, носи на здоровье.

Девочка не могла нарадоваться подарку. А яблоко с красным бочком было такое ароматное, что  надолго запомнился его вкус. Взрослые развернули столы, и все праздновали Сандрин день рождения. Ей, как и Эльке, сегодня исполнилось шесть лет.

А назавтра удивлению и радости Сандры не было предела: брат с отцом подарили ей нарты с упряжью.

В день кочевья в её нарты запрягли упряжных оленей. Олени  были смирные, к тому же среди них были две авки, прирученные с телячьей поры олени. Они  преданно смотрели на свою маленькую хозяйку и тянулись к ней, обнюхивая её руки.

– Сандрук, дай им хлебушка,– сказала мама, наблюдавшая за встречей дочки со своими оленями. Авки с удовольствием поели хлеба с рук юной хозяйки. Сандра предлагала хлеб и другим оленям своей упряжки, но они равнодушно отворачивались от угощенья.

Сандра уже умела управлять оленями, мама давала ей свою упряжку, за которой тянулся длинный санный поезд.

Вот и сейчас по аргишам разнеслось распевное: «Ехэй-хэй-хэй-хэ-эй-хэть!» Все олени напряглись, особенно тягловые быки, и аргиши тронулись в путь. Сандра села на свои нарты, хлестнула вожжей передового, и её упряжка вместе со всеми тронулась с места. Ехала она между аргишами сестры и мамы.

Во время кочевья изредка бывали непродолжительные остановки, во время которых ели застывший на морозе хлеб, который был по-особому вкусен. Запивали его горячим чаем из большого семейного термоса.

И снова в путь.

Позже Сандру поставили ехать за упряжкой Эльки, который сидел на возе с дровами. «Ему, наверное, с той высоты далеко видать», – подумалось девочке. В этом равномерном колыхании под визг полозьев на твёрдом насте думалось о многом.

Вспомнилось, как она ехала на упряжке брата Микула, который гнал стадо быков. Остановились у какого-то необычного дерева, сплошь усеянного смешными круглыми шишечками. Брат пояснил, что это нийа пу – лиственница, на которой водится вкусная смола, сера. Он сбил хореем ветку и протянул сестре:

– Посмотри на эту диковинку, в нашей тундре такого нет.

Затем ножиком отколупал с коры застывшую темно-коричневую смолу и, подержав во рту, стал аппетитно жевать. Он протянул сестре готовую жвачку, вкус которой был отменный. Позже с детьми стойбища Сандра самостоятельно собирала смолу с лиственницы и жевала полным ртом, отчего язык уставал. По словам взрослых, смола эта очень полезна для здоровья, но перебор её всё же чреват последствиями, от долгого  жевания язык может опухнуть.

Вспоминая, Сандра смотрела то вперёд, то на дорогу, то оборачивалась назад, проверяя, едет ли за ней мама; иногда девочка отставала на изрядное расстояние от Элькиной упряжки.

Внезапно Сандра заметила чей-то хорей, лежащий на снегу. Неужели, это Элькин хорей? И верно, мальчик ехал, опустив голову, по всему было видно, что он спит. «Ну и каюр», – усмехнулась девочка.

Во время остановки разговор вёлся именно об утерянном хорее и его хозяине. При этом поглядывали и на Сандру, но ничего неодобрительного в этом она не заметила, напротив, мол, молодец, держится ещё, хотя кочевье не было лёгким.

В сумерках Сандра очнулась на маминых нартах, к тому же хорошо закутанной, как маленькая. А где же её упряжка? Почему она оказалась здесь?

– Проснулась, доченька? Только не беспокойся, упряжка твоя с нами, передовой к моим нартам привязан, – сказала мама, заметив беспокойство  юного каюра.

И в самом деле, Сандрина упряжка мирно шла параллельно нартам матери.

Во  время стоянки подъехали чьи-то незнакомые упряжки, их обступили отдыхающие от долгого кочевья пастухи. Было слышно, что разговор ведут о них с Элько, мол, ездоки нынче такие пошли, что засыпают на ходу. Смеялись, но не со зла. «Мы для них, как развлечение, – подумалось девочке, – в следующий раз ни за что не засну».

Аргиши тронулись дальше. Было уже совсем темно. Ехали среди густого леса, с обеих сторон плотной стеной стояли деревья, от чего было немного жутковато.

Вдруг прямо на снегу, справа от маминой упряжки, девочка заметила горящий красный огонёк.

– Мама, что это? Так страшно. На снегу уголёк!

– Не бойся, доченька, это на собачьей упряжке дядя хант едет. Он сделал остановку и курит. Где-то недалеко, наверное,  посёлок  стоит.

Спустя с десяток минут завиднелась россыпь огней незнакомого селения. Страх девочки исчез, ведь находятся они не в безлюдном месте.

Переночевав во временном чуме, оленеводы кочевали дальше. В полдень добрались до  высокой сопки, на которой стояли странные чумы, они по неизвестной Сандре причине были без покрытия. «Наверное, тоже собрались  кочевать», – подумалось девочке.

Аргиши сделали остановку именно под этой сопкой. Словно ожидая того момента,  по её склону стали спускаться женщины с  незнакомым  говором: «Ан веритлэм… Ан хошлэм…». В их руках  красовались снопы соломы, из которых мамы делают стельки для меховой обуви и  циновки под шкуры-сиденья. Ещё несли они рыбу. Проходил своеобразный обмен. Со своей стороны оленеводы предлагали им камусы, шкурки, мясо.

Сандра не без интереса наблюдала за этим захватывающим зрелищем. Сцену обмена девочка не раз рисовала в своей тонкой синей тетрадке, доставшейся от сестёр, карандашом любимого цвета: несмотря на то, что имелись и другие карандаши, все фигурки, аргиши были светло-зелёными.

* * *

Однажды пришлось спускаться по длинному и очень крутому склону горы. Сандру пересадили в мамины нарты. Когда спускался  первый аргиш, все внимательно наблюдали за тем, как надо вести себя во время рискованного спуска. Вёл его Элькин отец, который непрестанно погонял своих упряжных, от чего они неслись вниз галопом, как на соревнованиях. Остановка могла покалечить  и оленей, и людей, поломать сани.  Аргиш спускался стремительно, олени продолжали бег и по ровному месту, до того  большой разгон был взят.