Марии Денисовне Тимошенко
посвящается …
Весна 1986 года в Белоруссии выдалась ранняя да дружная. Снег быстро сошёл с полей, растаял на Припяти лёд. Быстро пошли в рост озимые, пробивалась сквозь просохшую землю трава, деревья надевали свой весенний наряд, начинали цвести сады.
Но мысли Марии этой весной были заняты совсем другим. Она всё чаще и чаще думала о своих уже повзрослевших детях: четверых сыновьях и дочери. Как быстро они выросли, и сейчас начинают устраивать свою самостоятельную жизнь. Вот теперь ей с мужем можно жить да радоваться успехам своих детей.
К сожалению, именно этой бушующей повсюду весной в душе Марии зародилась тревога, которая всё нарастала и нарастала с каждым днём. Перебороть её мать была не в силах.
Вчера они получили письмо от старшего сына Виктора, который два месяца назад уехал по комсомольской путёвке на Дальний Восток строить Зейскую ГРЭС. Пишет, что у него всё хорошо, что устроился на новом месте нормально, что в Зее ему нравится. «Вот бы мне самой туда съездить, посмотреть»,- подумала Мария, перечитывая письмо сына.
Вдруг её мысли прервал голос младшего сына Александра. Он заканчивает второй курс Наровлянского профессионально-технического училища, как и отец, будет механизатором.
- Мама, - с порога закричал Александр, мама, письмо пришло из Ананьева.
«Значит, Алексей весточку прислал», - подумала Мария и, улыбнувшись, взяла в руки письмо. Алексей уже полтора года служит в армии в украинском городе Ананьеве. Осенью будет дома.
Дочитав письмо, она почувствовала, что предчувствие беды снова заполнило её сердце. «Где же Володя, что же его так долго нет из военкомата», - с тревогой подумала Мария о своём среднем сыне.
Вдруг в дом кто-то быстро вошёл, и она вздрогнула, как будто её пронзило током.
- Мама, - услышала она голос Володи, - я повестку получил. Завтра ухожу в армию.
- Завтра? Как завтра? Этого не может быть, - запинаясь, заговорила она. А глаза наполнялись слезами, руки дрожали. Очнулась от звука звенящей тарелки, выпавшей из её рук.
На следующий день, проводив сына, она пыталась успокоить себя, найти какое-то занятие. Но предчувствие беды становилось всё сильнее и сильнее, казалось, что всё вокруг со страхом ждёт чего-то страшного и непоправимого…
Прошло два дня. Жизнь шла своим чередом. Приближались майские праздники. В гости зашла дочь Татьяна, которая через месяц сама должна стать матерью. Они долго сидели на крыльце, пили чай, разговаривали, мечтали. А когда включили телевизор и услышали, что на Чернобыльской атомной электростанции произошла авария, Мария поняла, что предчувствие её не обмануло: скупые строки диктора, как огнём, обожгли сердце матери…
Вечером была гроза, которая вернула Марию в ту далёкую весну 1944 года. Только вместо грозы над деревней грохотали снаряды. Советская армия вела бои за освобождение Наровлянского района. А она вместе с братом и сестрой пытались спрятаться от снарядов прямо за деревней, в кустах. На них наткнулся советский солдат и по-отцовски объяснил, что находится здесь очень опасно, и отправил их подальше в лес. Почему-то сегодня ей тоже хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, чтобы не слышать этих зловещих сообщений по радио, чтобы не видеть людей, покидающих свои дома в мирное время. Но она отчётливо понимала, что последствий аварии им не избежать.
После эвакуации города Припять предчувствие чего-то страшного и неминуемого царило в каждом шорохе. Каждое новое сообщение об аварии прослушивалось с особым вниманием и тревогой.
Четвёртого мая была объявлена срочная эвакуация населения, проживающего в тридцатикилометровой зоне Чернобыльской АЭС. Вокруг стоял гул, от двигающихся бесконечным потоком машин, автобусов, тракторов. Страх и бессилие вошли в каждый уголок, заполнили сердца людей.
Вечером во всех жомах долго горел свет. Все готовились к эвакуации. Неожиданно всё затихло. Несколько дней прошли спокойно, поговаривали, что больше никого выселять не будут. Но Мария не спешила верить этим слухам, ведь материнское сердце обмануть нельзя.
Седьмого мая ранним утром её разбудил стук в дверь. Когда Мария открыла. То увидела на пороге встревоженную племянницу. Сквозь слёзы та запричитала:
- Объявлена эвакуация, сегодня увозят беременных женщин и детей. Автобусы уже прибыли в город. Больница уже эвакуирована… Ну ладно, собирайте Сашу, а я побегу Олега собирать.
Мария тихо вошла в комнату сына, нежно прикоснулась к его лицу рукой.
- Мама, что случилось, ведь ещё рано вставать, - проговорил сквозь сон Александр.
- Нет, сынок, вставай. Вас сегодня увозят, - сквозь слёзы проговорила мать и ушла на кухню.
Она засуетилась у плиты, начала готовить завтрак. А мысли были уже далеко, ей хотелось найти ответы на все вопросов: куда увезут детей, знает ли дочь об эвакуации, почему нет письма от Владимира, что нового у Виктора, сколько продлится эвакуация, а будут ли выселять их деревню…
Александр, позавтракав, ушёл на занятия. Вещи и документы он оставил дома, надеясь на то, что эвакуации всё-таки не будет. Мария занялась домашними делами, но у неё ничего не получалось, всё валилось из рук. Тогда она решила пойти в город к дочери.
До города было три километра. Быстро пройдя это расстояние, Мария поднялась на четвёртый этаж, решительно постучала в дверь. Но ей так никто и не открыл. Постояв ещё несколько минут у закрытой двери, она быстро вышла на улицу. И только сейчас заметила, что все улицы были заполнены автобусами, вокруг которых толпились люди, о чём-то разговаривали, плакали. Она попыталась найти автобусы, в которых должны увозить беременных женщин. Но тут услышала, что первая колонна уже отправлена и что первыми увезли беременных женщин. Она попыталась узнать, куда их увезли, но всё было напрасно: никто ничего не знал.
Через несколько секунд её словно током пронзило: «Ведь Сашу тоже увезут!» Мать быстро зашагала в сторону училища. С каждым шагом её сердце наполнялось болью, обидой, горечью. «Неужели не успею, неужели и его уже увезли», - сквозь слёзы шептала Мария.
Подходя к общежитию, она заметила, что колонна автобусов уже отъезжала от учебного корпуса…
Мария не помнила, сколько она стояла и смотрела на проезжающие мимо колонны, как возвращалась домой, как открыла дом. Она очнулась лишь тогда, когда заметила на столе записку. Сквозь слёзы она с трудом прочла:
«Мама, нас действительно сегодня увозят. Куда, я пока не знаю. Не волнуйся, как приеду сразу напишу, Жаль, что тебя не было дома. До свидания. Саша».
Чуть ниже она заметила строки, написанные дочерью:
«Мама, нас сегодня увозят. Куда, пока не знаю. Как только будем на месте, напишу. До свидания. Таня».
Прочтя записку, она заплакала от обиды и боли. «Как я могла уйти из дома, ведь они были дома, они хотели увидеть меня, проститься со мной. Зачем же я ушла», - всё повторяла и повторяла она.
Успокоилась Мария только вечером, когда с работы пришёл муж. Они долго сидели за столом, не замечая, что ужин давно остыл, что в их доме царит необычная тишина, что часы уже давно пробили полночь. Они просто говорили о своих детях.
Вскоре Мария получила три письма. Володя сообщал, что будет служить в ограниченном контингенте войск в Германии. Из Татьяниного письма узнала, что она находится в пансионате в городе Ветка. А Александр продолжал учёбу в Костюковичском СПТУ.
Через неделю она уже сидела в рейсовом автобусе, который вёз её в город Гомель. В областном центре она узнала, как ей можно добраться в Ветку и Костюковичи. После встречи с детьми уставшая, но счастливая она возвращалась домой.
А утром она узнала, что у них родился внук.
Но радость была недолгой. Так как её детей снова эвакуировали: дочь с внуком - в сельский санаторий в Марьиной Горке, что под Минском, а сына – в санаторий Анапы.
И снова сердце матери разрывалось на части от тревоги и тоски, снова были бессонные ночи и ожидание какой-либо весточки.
Летом 1986 года рабочий день в совхозе начинался раньше обычного. Все спешили быстрее управиться с домашними делами и шли на мехдвор, чтобы успеть поделиться новостями о своих детях, почитать их письма, поговорить.
Марии все завидовали, потому что ей всегда было о чём рассказать, потому что письма ей приходили почти каждый день.
А в конце лета в деревню пришла радостная весть: из эвакуации возвращались дети.
В сентябре сын, дочь и внук были уже дома. Жизнь стала налаживаться. Улицы наполнились детскими голосами. Но тревога, поселившаяся в сердце матери, так больше и не покинула её.
Вскоре её семья переехала жить на Дальний Восток…
Спустя годы я всё чаще и чаще задаю себе вопрос: так сколько же может вместить в себя сердце матери? Задаю, а ответ найти так и не могу, хотя вот уже и мои дети стали взрослыми…